Шрифт:
Закладка:
В отличие от него, Масуд ставил перед собой задачу выяснить, как Япония успешно институционализировала современное техническое образование на своем родном языке. Но это создавало определенные информационные трудности, поскольку для выполнения задания ему требовалось не только наладить социальные отношения с японскими специалистами, но и изучить их историю и культуру, чтобы выявить предпосылки и последующие этапы японской модернизации. К счастью, на борту корабля Масуд подружился с пассажиром-индийцем по фамилии Адвани, которому предстояло оказать практическую помощь. Как торговец, проживающий в Иокогаме, Адвани был достаточно известен, и когда они с Масудом добрались до Иокогамы на поезде после высадки в Кобе, их уже ждала толпа индийцев. С этого момента в практических вопросах своего путешествия Масуд мог полагаться на эту коммерческую сеть индийских - в его случае, в основном мусульманских - эмигрантов. Приземлившись в Кобе, он сразу же отправился в местное отделение компании Messrs. Poohoomull Brothers, имевшей офисы по всей Азии. Сотрудники компании синдхи не только предоставили ему комнату для проживания, но и предоставили в его распоряжение услуги своего местного переводчика с японского языка.
Подобная картина наблюдалась в каждом из городов, которые посетил Масуд. В Иокогаме ему помог Бхагат, пенджабский выпускник Университета Васэда, который обосновался в Японии как экспортер электротоваров в Индию. Бхагат познакомил Масуда с другими членами своего купеческого круга, и когда гостиница для Масуда оказалась слишком дорогой, Бхагат представил его другому торговцу, Мирзе 'Али Разе из Бангалора, который нашел для него недорогой дом в аренду. Но когда дело дошло до сбора информации об интеллектуальной и культурной жизни Японии, Масуд обнаружил, что его купеческие хозяева мало чем могут помочь. В конце концов, будучи экспортером кожаных изделий, Раза вряд ли мог познакомить его с японскими профессорами и учеными. Вместо этого Раза познакомил его с другими индийскими бизнесменами из Калькутты и Рангуна. Если это было не столько межазиатское, сколько внутрииндийское взаимодействие, то некоторые из этих торговцев, такие как 'Абд аль-Кадир из Мадраса и Джайякар из Бомбея, по крайней мере, жили в Японии десятилетиями и взяли японских жен, а затем и гражданство. Но хотя Масуд отметил, что 'Абд аль-Кадир "говорит по-японски, как японец", он был разочарован, обнаружив, что даже его сеть состоит только из коллег-бизнесменов из Йокохомы и Кобе, и никаких связей с университетскими кругами Токио. Когда Масуд наконец добрался до столицы, его привели в Индийский клуб и познакомили с группой индийских коммерческих агентов, игравших в бильярд. Как он записал в своем дневнике, из восьмидесяти индийцев, проживавших в Токио, все, кроме двух, были индусскими экспортерами шелка из Синда.
К счастью, Масуд имел при себе рекомендательное письмо от сэра Мокшагундама Висвесварайи (1860-1962), инженера, служившего консультантом при правительстве Низама в Хайдарабаде. За несколько лет до этого Вишвесварая сам проинспектировал образовательный и промышленный прогресс Японии и написал отчет на английском языке. Накануне отъезда Вишвесварая встретил Масуда в Бомбее, чтобы передать ему письмо для важного контакта: его бывшего переводчика Макино Торадзи, который работал в Токио в Бюро социальной работы. Именно Макино в конце концов представил Масуда министру образования и профессору Императорского университета.
Сначала Масуд с радостью обнаружил, что профессор, о котором идет речь, Такакусу Дзюндзиро (1866-1945), как и он сам, окончил Оксфорд, где тоже овладел безупречным английским. Это отражало средства общения Тагора с его японской спутницей-секретаршей Кора Томи, которая прекрасно владела английским в Колумбийском университете. Но главным предметом изучения Такакусу в Оксфорде у немецкого лингвиста Фридриха Макса Мюллера был санскрит. Вместо того чтобы быть экспертом в области науки, он был ведущим японским ученым в области индийского буддизма. К моменту встречи с Масудом Такакусу уже привык принимать у себя приезжих индийцев: в 1902 году он принимал пенджабского религиозного учителя Свами Рама Тиртху (1873-1906). Через три года после бесед с Масудом Такакусу написал статью из пяти частей "Чем Япония обязана Индии" для японского азиатского журнала Young East, который, за неимением общего азиатского языка, пришлось издавать на английском. Посвященная древним духовным учениям, распространившимся из буддийской Индии в Японию, статья вряд ли была связана с технологическими связями, которые Масуд стремился установить. По мере того как японские и индийские интеллектуалы вступали в прямой коммуникационный контакт, они обращались к землям друг друга с совершенно противоположными целями: японцы - чтобы восстановить свое религиозное прошлое, а индийцы - чтобы найти свое научное будущее.
Тем не менее во время их встреч Такакусу смог объяснить основные методы научного образования в Японии, например то, что, хотя для обозначения большинства научных понятий использовались японские слова, для химических формул и математики применялись английские (т. е. арабские) цифры. К этому времени Бхагат, выпускник Университета Васэда , передал Масуду рекомендательные письма к нескольким другим профессорам, с которыми Масуду все больше хотелось познакомиться. Благодаря таким связям он начал пробивать себе дорогу во все новые колледжи и университеты. Его познакомили с японским чиновником по вопросам образования по имени Ино, а также с Эрнестом Спейтом, британским эмигрантом, который, как и Такакусу, читал лекции в Императорском университете, хотя и преподавал английский язык, а не санскрит или науку.
Теперь Масуд составлял письменные анкеты на английском языке, которые, после того как его новые знакомые переводили их, использовал для сбора информации о методах преподавания в различных колледжах. Постепенно он осознал, что решающим интеллектуальным шагом в прогрессе Японии (taraqqi) - это опять же переданное из Турции французское понятие - было создание нового технического лексикона научных терминов на японском языке. Без этого было бы невозможно переводить европейские научные учебники, обучать студентов знакомым им словам и понятиям и, в свою очередь, воспитывать кадры научно образованных граждан, которые могли бы формировать эту одомашненную науку для коллективного развития своей страны.
Благодаря вмешательству британского посла, сэра Чарльза Элиота, исследователя буддизма и классической китайской литературы, Масуд продвинулся в расшифровке этих лингвистических загадок, познакомив его с другим сотрудником посольства, Гарольдом Парлеттом, чей англо-японский словарь уже выдержал множество изданий. Однако даже здесь оставались препятствия на пути передачи через Азию того, что в теории было универсальным научным знанием. Хотя Масуд отметил в своем дневнике, что встреча с Парлеттом была "очень поучительной... его знания японского языка очень глубоки", к сожалению, поскольку
